Военно-морской рассказ «Миноносец Бесстыжий» - Страница 2

- Во-первых, призносится с ударением на предпоследний слог: «НихирасИба», а во-вторых - это не он. Этот - двухтрубный. Видимо «Покемон» и...

- Не е...аться! - продолжал восхищаться мичман.

- Верно, только это английское произношение от неправильного написания. Но это действительно «Ниибака». Свистнуть всех наверх! К бою!

Мичман наклонился над трубой и попытался свистнуть, как его учили в Морском Корпусе, но губы пересохли и раздалось жалкое шипение. Из трубы донеслось:

- Виктор Васильевич, сейчас ведь мичман на вахте?

- Да.

- Значит, это тревога!

Из люков на палубу полезли, звеня шкотами, матросы. На ходу, застегивая китель выскочил из недр миноносца артиллерийский офицер и бросился к носовому трехдюймовому стомиллиметровому орудию. Матросы уже расчехляли пушку, со скрипом повернулся гюйс.

Командир быстро, но без суеты натянул штаны и поправил фуражку.

- Мичман, - голос Вского был спойоен и холоден. -Будьте добры, посмотрите, как там у Вздеева, боюсь, что он не успеет с минами.

Счастливый, от оказанного доверия Ецкой-третий бросился к трапу, едва не наступив на хвост корабельному коту Кошкодралу. Кот спешил занять свое место по боевому расписанию на вороте у командира и только недовольно мявкнул. Перекрестившись, мичман поднялся по трапу. Последняя неловкость по отношению к хвосту Кошкодрала кончилась для него неделей лазарета и пятью швами на ляжке.

На палубе происходила боевая суматоха. Старший офицер, прибалтийский немец Аршхенфельт, слегка подтормаживая, выкрикивал команды, матросы быстро их исполняли, опережая командира уже на: «Пистрее-е, пистрее су-укины де-ети-и» и «За-адра-а-аить лю-у-уки-и-и». Ецков бегом бросился к минным аппаратам. Вздеев и минеры обливаясь потом закручивали против часовой стрелки винт на мине во втором аппарате.

- Братцы, ну еще пару оборотиков, - хрипел красный от натуги Вздеев.

- Так что никак нельзя, Ваше Благородие, - хрипел в ответ усатый минер, - Резинка лопнет. Надо на стопор ставить!

- Ставь!

Вздеев с рычанием ухватил винт обеими руками, а усатый вставил под винт заглушку.

- Теперь второй, давайте ребята, нет времени. - Вздеев обернулся к мичману. - Скажи командиру, что успеем все вовремя. Пусть не беспокоится. Сколько их?

- Пять. Помочь?

- Не надо. Сбегай в машинное, у них что-то с переговорной трубой - сигнал не проходит.

Ецков кубарем скатился в машину. Механик, потомок старинного морского рода, грек (как он говорил) Абасраки склонился над турбулентным манометром. Обернувшись на шум, он подмигнул мичману:

- Шо я Вам скажу, Петенька, таки Вы вовремя сказали командиру, шо я из Сочи. А то старший офицер уже ставил свои кальсоны - и это был бы такой конфуз, такой конфуз... Я извиняюсь, но не могли бы Вы посмотреть трубу - коннекта с мостиком нет. Я их слышу, а они меня нет.

Мичман по праву гордился тем, что хорошо разбирается в системе связи миноносца, поэтому достать из трубы дохлую крысу было для него делом одной секунды. Механик на секунду отвлекся и внимательно осмотрел труп грызуна.

- Судя по тому, шо у этой крысы сильно поцоватый вид, ее туда загнал Кошкодрал, а вытащить, естественно, не смог. Надо мне будет с ним поговорить, шобы в машинном больше не охотился. Идите, мичман, большое вам спасибо.

Кочегары как заведенные бросали в турбину уголь.

Ецкой-третий бегом вернулся на мостик, чуть не сбив по пути Аршхенфельта, выкрикивавшего выполненную пять минут назад команду. Матросы раскатывали по палубе противопожарные брамсели, в кают-компании старый фельдшер Недобей раскладывал топоры и молотки, готовясь принимать раненых. Мимо со спасательным плотом в лапках пробежали корабельные крысы. На мостике все было спокойно. Вской чистил кортиком ногти, время от времени поглядывая на приближавшихся японцев. Кошкодрал уже улегся у него на плечах, предупредив предварительно блох, чтобы не баловали. Етько твердо сжимал рукояти штурвала и, только по закаченым глазам можно было понять, что он давно в глубоком обмороке. Вской полюбовался аккуратными ногтями и обернулся к мичману:

- Молодой, будьте любезны, дайте этому гамадрилу в ухо.

- Есть!

Весь дрожа от оказанного доверия мичман стянул с правой руки перчатку и с размаху врезал рулевому по морде. Етько вздрогнул, очнулся, и, увидев приблизившиеся дымы, приготовился упасть в обморок снова.

- Только попробуй, паскуда, - предупредил командир. - Скажу Недобею, чтобы клизму с красным перцем поставил.

Стуча зубами Етько уставился прямо перед собой. Сигнальщик поднялся на мостик держа в руках стопку свежепостиранных сигнальных флагов, выбрал три и сунул за пазуху, а остальные свалил в углу. Лейтенант с интересом посмотрел на него:

- Вообще-то это не «Погибаю, но не сдаюсь». Третий флаг неправильный. А этот сигнал означает: «Шесть белых мышей охотятся на тюленей». Впрочем, оставь. Пусть поломают голову.

Сигнальщик поднял сигнал, подумал секунду и привязал к фалу еще четыре флага.

- Ого, - поднял бровь капитан. - «Флагманский морж прекращает преследовать двенадцать зеленых собачек». Пожалуй, на этом стоит остановиться.

Труба машинного отделения откашлялась, затем донесся голос Абасраки:

- Я таки сильно извиняюсь, но когда будете рулить, сильно передачи не переключайте. Вы когда перекладываете с «полный назад» на «самый полный вперед» мое греческое сердце обливается кровью. Пар мы вам дадим, не сомневайтесь, но на газ сильно не жмите.

Миноносцы врага приближались, грозно сверкая шпангоутами.

- Не менее 25 узлов в час, - пробормотал лейтенант. - А мы больше 20 не выжмем, да и те по спидометру. Кстати, кажется через пять минут мы выйдем на дистанцию артиллерийского огня.